Мои ужасные роды в Роддоме №1 города Костромы
banner
Самое сильное впечатление, которое осталось в моей памяти на всю жизнь, это РОДЫ! Сколько времени прошло, а моя память временами возвращается в то холодное ноябрьское утро 1976 года. После перенесенной боли и унижений я поставила крест на дальнейших экспериментах с собственным телом.
Я состояла в законном браке, беременность наступила, как и положено – в первый год супружеской жизни. Дело было в далёкие 70-е годы, когда информативность женщин относительно собственного здоровья была в зачаточном состоянии. И «доступная и бесплатная» медицина зачастую калечила психику женщин.
Рано утром года я проснулась от того, что на постели подо мной расплылось мокрое пятно. Поскольку подходил срок родов, я сразу начала собираться в родильный дом. Туда отвела меня моя мама, поддерживая под локоть, чтобы я не упала на замёрзших за ночь лужах. Вызывать «Скорую» не было смысла – родильный дом находился в нескольких минутах от моего дома, и схваток еще не было.
Заспанная дежурная медсестра, пожилая женщина с мятым лицом, недовольно ворча, провела меня в какой-то закуток, уложила на ледяную клеёнку кушетки и спросила – «Бритву принесла?» Нет, я ни сном, ни духом не ведала, что в роддом нужно нести какую-то бритву. Поворчав, медсестра поскребла мне лобок тупым станком, больно царапая нежную кожу. Мою одежду унесла домой мама, а поскольку в те времена категорически запрещалось одеваться в свой халат и рубашку, мне выдали застиранную мятую нижнюю рубашку и такой же фланелевый халат с оторванными пуговицами. Чтобы как-то подвязать распахивающиеся полы халата я попросила у медсестры кусочек бинта. Тапочки были соответствующими – старые и на три размера больше.
Меня отвели в палату, где я лежала и тихонько ойкала от слабых схваток. В палате, кроме меня, лежали еще 3 женщины, которые орали благим матом от боли и которых по очереди уводили в родовую. Врач, осматривающая нас, кричала на рожающих и приводила меня в пример – «Посмотрите, как тихо ведёт себя эта женщина! А ведь ей так же больно, как и вам!»
Я с ужасом смотрела на бесящихся от боли женщин с огромными ходящими ходуном животами и не могла поверить – неужели и у меня будет так же? Одна роженица, одурев от боли, стала поднимать кровать за спинку, другая каталась по полу, завернувшись в одеяло.
Схватки становились всё чаще и больнее – появилось впечатление, что в мою поясницу воткнули острый топор. «Ой-ёй! - думала я, - чтобы я еще раз спала с мужем! Да ни в жизнь!» К обеду я забылась в полусне, время от времени прерываемом сильной болью. От одной особенно сильной схватки я стала так громко кричать, что порвала рот – уголки рта треснули! Прибежала врач и сделала мне какой-то укол, от которого я тут же вырубилась.
Очнулась я только вечером, когда на соседних койках лежали уже другие роженицы и с осуждением смотрели на меня, разговаривая меж собой. Я лежала на голой мокрой клеёнке, всё постельное бельё вместе с подушкой валялось на полу. Дежурила уже другая врачиха – пожилая женщина. На мои слабые попытки поправить постель, она возразила – «Оставь, всё равно сейчас рожать побежишь!»
«Бежать рожать» мне не пришлось еще одну ночь. От ужасной боли я рвала на себе волосы, смотрела в окно, мечтая выпрыгнуть в него на улицу. Мне казалось, что если бы я вышла из этого ужасного заведения – моя боль тут же прекратилась. Роженицы из других палат ходили жаловаться на мои вопли дежурной врачихе, которая прибегала ко мне и крыла меня трёхэтажным матом. Никогда не забуду её злое – «Как ноги раздвигать – ты не орала!»
Только ранним утром следующего дня я почувствовала, что начинаются потуги. Я попросила позвать врача, но был, то ли пересменок, то ли она ушла куда, никто ко мне не приходил. Я чувствовала, что между ног у меня растёт, наливается что-то огромное, жаркое, от чего мои кости таза захрустели, как мне показалось – на всю палату!
Хотя боль родов не такая сильная, как схватки, но я, чтобы кто-нибудь прибежал в палату, начала кричать! Мой крик больше был похож на рёв – рваный рот широко не открывался… Прибежала врачиха, матерясь, она стащила меня с койки и повела в родовую палату, придерживая полотенце между ног, чтобы не потерять по дороге ребенка.
Девочка родилась вся черно-синяя, я даже испугалась, когда мне ее показали. Рваную промежность шили без анестезии, но боли я почти не воспринимала. Меня захлестнуло чувство необъятной любви и блаженства!
Переложив моё измученное тело на жесткую каталку, и укрыв, как покойника простынёй, меня вывезли в пустынный коридор. Я не спала, а находилась в полузабытьи несколько часов. Только когда начала замерзать, стала подавать голос – мимо пробегающая санитарка позвала врача. Про меня вроде, как и забыли!
Последующие дни в послеродовой палате я находилась всё в той же сорочке с засохшими пятнами крови и слизи и в рваном халате без пуговиц. Волосы свалялись в колтун, который после пришлось обрезать, а щеки были синими от кровоизлияний.
Сейчас вспоминаю свои мучительные роды и думаю – как хорошо, что у современных женщин есть выбор - у какого врача наблюдаться, где рожать, в какой одежде находиться и много - много других положительных моментов!
Читайте также
Мой первый в жизни опыт - стать матерью - оказался просто ужасным. Стало ли это стечением обстоятельств или такова моя судьба - не знаю, но отзывы об уфимском роддоме №17 я потом слышала разные, в том числе и хорошие. Не думаю, что нужно огульно хаять всех врачей, наверное, это мне не повезло в тот день...
8517 /
1
Первые и тяжелые роды в роддоме поселка Хвойная, Новгородской области. Роддом не имеет номера, так как является составляющей Центральной Районной Больницы. Роды экстренные, на две недели раньше срока. Фамилия доктора, принимавшего роды - Ошмарина Наталья Николаевна. Гинекологу Ошмариной отдельное спасибо за моего сыночка. Особенная признательность акушеру, принимавшему роды. Жаль не запомнила имя акушера.
9027 /
0
Комментарии