Незабываемые роды в Одинцовском роддоме (г.Одинцово).

banner

Свои первые две полосочки на тесте на беременность я увидела 5 ноября 2009 года. После трёх лет безуспешных попыток – это поистине было волшебством! Конечно же, всё получилось именно в тот момент, когда я полностью погрузилась в новую работу, посвящая каждую минуту свободного от неё времени помощи мужу в открытии кафе. Я уже давно забросила бесполезное ежемесячное занятие – разглядывание тестов в поисках хотя бы призрака второй полоски. Только автоматически зачеркивала в календарике дни начала своего очередного цикла.
Сказать, что мы с мужем обрадовались – это ничего не сказать. У нас как будто начался второй медовый месяц! В женскую консультацию я собиралась идти не раньше, чем на сроке 6 недель. Но… мы предполагаем, а Господь располагает. И на 6-ой неделе я попала на сохранение в Одинцовскую центральную районную больницу. Пришла сама в 11 вечера, сразу же, как только увидела выделения бурого цвета. В приёмном отделении дежурная попыталась завернуть меня домой со словами, что у меня месячные и чтобы я шла с утра в свою консультацию на приём. Со слезами на глазах выходила из больницы, когда она догнала меня с вопросом: «А сохранять-то будете, если что?» В общем, это было моё первое сохранение. За ним последовало и второе, и третье. В городе Одинцово на сохранение можно попасть в ЦРБ, в медсанчасть №123 или же в Одинцовский роддом. Все три раза я лежала в ЦРБ. Лекарства и шприцы покупали сами. Насмотрелась всякого.

С самого начала усвоила одну главную вещь – это мой ребёнок и никому кроме меня он в этой больнице не нужен. Если я перестану верить в своего малыша, в то, что он или она справится с неприятностями и родиться на свет в положенное время, то никто больше не будет его поддерживать в этом. Во время первого сохранения лечащий врач Татьяна Александровна после УЗИ с диагнозом «неразвивающаяся беременность?» почти неделю каждый день говорила: «Готовься к чистке». Я пообещала ей, что как только моя «неразвивающаяся беременность» научится ходить и говорить, приведу её в отделение, чтобы в глаза им посмотрела. Потом, были нехорошие результаты скрининга сразу после выхода из больницы, что неудивительно, так как приём гормональных препаратов типа Дюфастона и Утрожестана влияет на достоверность тестирования. Но я продолжала верить в свою деточку. Много мы с ней пережили в этот период, но наступила наконец-то светлая полоса после 17-ой недели беременности.

С этого момента всё оставшееся до родов время я порхала, как на крыльях! Малышка стала давать о себе знать с 15-ти недель. Мы общались с ней без конца, подключая иногда папу. Правда пол свой дочка упорно не показывала.

Наступило лето 2010 года. Я ушла в декрет. Жара стояла страшная, да ещё и дым от горящих торфяников застилал всё вокруг. Рожать решила без контракта в Одинцовском роддоме. ПДР ставили на 5 июля. После осмотра в консультации врач предупредила, что если не рожу точно в срок, то дольше ходить опасно – крупный плод и моя субтильная комплекция могут сыграть нехорошую шутку. Выписали направление в роддом на 6-е число. А ночью начались потихоньку схватки. Врач УЗИ диагностики Кунешко Нарт Фарук после обследования и результатов КТГ объявил мне, что я рожаю и хотел оставить в роддоме. Но я чувствовала, что ещё рано и, пообещав вернуться позже, уехала по делам в Москву.

Ночью 8 июля схватки не давали уснуть. Интервал между ними сокращался. И с утра я попросила мужа отвезти меня в Одинцово в роддом. Приехали мы к 7.30 утра. С 8-ми часов начали поступать роженицы по скорой. Их оформляли в первую очередь. Потом подошел и мой черед. Переодели, взвесили, заполнили документы и оставили в покое. Медсестра попросила посидеть спокойно, но я ответила, что мне стоя легче схватки переносить, чем очень удивила её. Тут же пришла врач, осмотрела меня и сказала направлять сразу в родовое отделение, а не в «патологию», как планировалось. К 11-ти часам нашу голодную и не выспавшуюся стайку подняли в родовое отделение. В палате я оказалась одна. Тут же подключили датчики КТГ, запретили почему-то вставать с кровати. Завотделением Сармакова Елена Анатольевна сама осмотрела, констатировала «плоский пузырь» и тут же лихо его проколола. И процесс пошел. Схватки стали усиливаться, а с ними и боль. Но было терпимо. Через час снова осмотр – шейка открывается очень медленно. Так как ещё в приемном отделении мы все дружно подписали бумаги, что согласны со всеми действиями и назначениями врача, то без лишних вопросов и объяснений получила порцию окситоцина. Время тянулось бесконечно долго. Изредка заглядывала медсестра. Кажется, её звали Зульфия. Огромное ей спасибо. Только её чуткое отношение поддерживало в эти часы. После окситоцина меня начало безудержно трясти. Ноги ходили ходуном. Я буквально чувствовала, как миллиметр за миллиметром моя малышка протискивается внутри меня. А тазовые кости всё никак не хотели расходиться на достаточное расстояние. Боль была сильной, но терпеть было можно. Поэтому я отказалась от обезболивания. Но, когда и после окситоцина шейка матки продолжила открываться очень медленно, тогда я подумала, что возможно сама из-за боли зажимаюсь и мешаю нормальному ходу процесса. Поэтому, на очередное предложение обезболить согласилась. Сделали укол промидола. Боль он не уменьшил, просто погрузил в какое-то странное состояние, как будто проваливаешься периодически в дрёму. Больше всего волновало, как там малышка, ведь ей сейчас труднее и страшнее, чем мне во сто крат. Я-то знаю, чем всё закончится, и жду с нетерпением, а она даже не представляет этого. Продолжала уговаривать её ползти дальше, не останавливаться, не бояться ничего. Говорила, что всё будет хорошо и я скоро смогу её обнять, расцеловать, накормить и любить до бесконечности.

Вторая порция окситоцина большей концентрации и шейка матки раскрылась. Начались потуги. А времени уже прошло немало. Поочередно заходила то Елена Анатольевна, то другая врач и давали диаметрально противоположные указания тужиться и не тужиться. Я уже не могла сдерживаться. Потуги были сильные и частые. И очень скоро моя малышка смогла протолкнуть свою головку. Я, конечно же, помогала всеми силами. Заглянула медсестра и закричала в коридор: «Она рожает!» Тут уж настал мой черед удивляться: «Что, только заметили?» Жара, усталость, боль, страх – всё это вымотало уже настолько, что мне казалось, я не смогу почувствовать ничего, когда моя девочка появится на свет. Перевели в родзал. Идти по коридору с головкой ребенка между ног – это, скажу вам, ещё то ощущение. В родзале было ещё несколько рожениц и много-много персонала. Меня разом обступили три человека, и мы продолжили рожать головку. Пришлось сделать надрез. Но от разрывов это не спасло. Эта боль была уже незначительна, как укус комара. Врач подхватила пальцами головку, кто-то надавил на живот, и малышка тут же выскользнула из меня полностью. Мне показалось, что она длинная-предлинная. Задрали рубашку и плюхнули это Чудо мне на живот. Дочка посмотрела на меня строгим и напуганным взглядом, и я забыла обо всем на свете. Только гладила её и плакала. Приложить её к груди не дали, так как она не закричала сразу, хотя и стала махать ручками. Врач-неонатолог утащила моё счастье взвешиваться и измеряться. Там она и заплакала впервые. На часах было ровно 6 вечера. Сил рожать послед уже не осталось. Всю оставшуюся работу за меня проделали два врача. Потом был укол анестезии, чтобы зашить разрывы и я провалилась в темноту протягивая руку в ту сторону, где лежала моя доченька.

Деток нам отдали впервые только на следующий день к 12-ти часам. С тех пор мы не расстаемся с этой озорницей ни на один день уже два с лишним года. За вторым ребенком идти на роды я готова была сразу же. Вся боль моментально забывается и уходит далеко-далеко, когда маленький человечек, живший 9 месяцев под твоим сердцем, лежит у тебя на руках.

Незабываемые роды в Одинцовском роддоме (г.Одинцово).

Читайте также

Как прошли мои роды в городе Воронеже в Родильном отделении центральной больницы.

Долгие первые роды в роддоме №3 города Чебоксары.

Комментарии